«Ни из России, ни из Белоруссии натуральное молоко нам никто не привезет». Интервью с главой агрофирмы «Родина» Иваном Сауэром

Иван Адамович, Минсельхоз заявил, что в январе этого года агрофирме "Родина" выделили 8500 доз вакцины против ящура. Это так? 

 Да, дали. 

И вы привили всех коров?

Привили. Чтобы вы понимали, в интервью youtube-каналу речь шла о том, что чиновники ни за что не отвечают. Да, я оговорился в интервью и вспышка ящура была в 21-м году и тогда мы завозили контрабандой вакцину из России. Да, вакцину сейчас дали. Но кто ответит за то, что случилось? Они [Минсельхоз РК] должны были тем фермерам, которые пострадали не то, что оплатить эту вакцину, а должны были компенсировать убытки, потому что это их вина. [Генеральный директор холдинга «Олжа Агро»] Айдарбек Ходжаназаров на встрече с президентом сказал, что огромное поголовье крупнейших молочников Костанайской области понесли урон, потеряли много скота. У них в два раза снизились объемы производства молока. Понимаете?

Я прекрасно это понимаю, потому что разговаривал со Степаном Теном, директором ТОО "Бек+" из Костанайской области, который пострадал от этой вспышки. В его хозяйстве действительно был большой падеж поголовья. По его словам, погибли 60 коров и 150 телят. Он говорил, что все симптомы были похожи на ящур. Но государственные лаборатории ставили диагноз "вирусный стоматит", которого, как говорит Степан Тен, в природе не существует. Скажите, почему республиканское правительство, в частности, Минсельхоз и его структуры, отказывались признавать вспышку ящура в регионах?

Я этот вопрос им и задаю. Вы видите, как они выворачиваются. Ключевой вопрос как раз ведь в этом: если вы вовремя поставили диагноз, могли бы сообщить фермерам и они своими силами бы вакцинировались. Они же дали команду по всем лабораториям - нет ящура, есть стоматит. Вопрос политизирован. Если признают ящур, то полетят головы. Весь лейтмотив того интервью в том, что антимонопольщики, Минсельхоз и в целом правительство - они принимают решения, но никто не несет ответственности. Все видят провал, а ответственность не наступает. Айдарбек [Ходжаназаров] называл ТОО "Бек+", ТОО "Карла Маркса" и ТОО "Турар" - это крупнейшие производители молока в Костанайской области и их всех ополовинили. Потом вопрос ветеринарии - я не помню ни одного сколько-нибудь значимого совещания, чтобы кто-то не поднимал вопросы ветеринарии. Это тянется уже 15 лет. С одной стороны мы с 90-х годов запустили огромную миграцию людей, сельского населения, которая сопровождается миграцией животных, то есть надо повышать бдительность. Мы вместо этого начали реформировать ветеринарную систему. Другой момент, мы начали интенсивно завозить скот - молочный скот и мясной. Мы же очень много болячек привезли именно с этими животными. И еще раз нужно было усилить ветеринарный контроль, а мы продолжаем реформировать. Сегодня ветеринарный врач не имеет статуса, а он должен быть по полномочиям, как представитель любого фискального или силового органа. Но сегодня ему могут грубить, хамить, а у него полномочий очень мало. И происходят всякие вспышки. 

Восемь месяцев агрофирма "Родина" не может получить субсидию. Похожая ситуация в Восточно-Казахстанской области, в частности, молокоперерабатывающее предприятие "Багратион Улан" не может подать заявку, потому что снова меняются правила оформления субсидии и сайт gosagro.kz  не работает. У вас в чем дело? 

Та же причина. Мы очень долго не могли пробиться в базу. Там постоянно заморочки с этим. Потом министерство сельского хозяйства постоянно говорит, что все деньги отдали в область, а область говорит, что мы деньги не получали. Но подождите, Минсельхоз, вы же администратор, разберитесь, где тогда эти деньги? В Астане самый крупный поставщик молока - это "Родина" и "Зенченко и К". Молоко - это единственная позиция, по которой можно с уверенностью сказать, что в столице оно дешевле, чем в провинции. Но мы же эту цену ставим из расчета, что получим субсидии, а ее восемь месяцев нет. 

И как вы выкручиваетесь, если практически по себестоимости продаете молоко или даже в убыток уходите, как "Багратион Улан"?

Мы в ожидании субсидий. Я говорил министру [сельского хозяйства], что если наши субсидии вам поперек горла, уберите их и мы поставим на рынке те цены, которые нам позволяют нормально вести дела и нам не нужна будет ваша подачка. Но тогда я буду получать эти деньги каждый день, а субсидии ведь не выдаются регулярно. Последние годы мы через НПП "Атамекен" ходили в правительство и объясняли, доказывали, убеждали и обычно в декабре буквально все долги закрывались, а в прошлом году остался огромный долг - минимум 60 миллиардов тенге, который перешел на этот год. 

Это по стране такой долг по субсидиям? 

Да, по стране. И вот идет третий месяц, а долг ни прошлогодний, ни нынешний никто не гасит и когда это произойдет, никто вразумительно ответить не может. Если деньги в бюджете есть и они выделены, почему их нет у фермеров. Позвоните другим фермерам и спросите, они субсидии получают? Никто же не получает. Потому что никто [в Минсельхозе]ни за что не отвечает. 

Вы в феврале встречались с президентом Казахстана и наверняка говорили ему о субсидиях. Прошло больше двух недель, а ничего не изменилось?

Я не согласен, что ничего не меняется. Я же нахожусь в контакте с людьми, которые влияют на процессы в государстве. Поэтому вижу, что процесс собственно запущен. Я вижу, что не зря мы встречались, поручения даны. Но одной встречей и одним указанием не перевернешь все эти устоявшиеся схемы. 

На встрече с Токаевым вы наверняка говорили в целом о проблемах в сельском хозяйстве республики. Иван Адамович, а у президента есть понимание куда дальше идти?

Как мы ни старались, мы не смогли его удивить. Выяснилось, что он владеет обстановкой. Были, наверное, моменты, в которых он сомневался и мы подтвердили это. Но нам не удалось его удивить. Он прекрасно знает, что происходит в сельском хозяйстве, стране и во всем, что связано с продовольствием. И насколько сельское хозяйство важно для страны, он лучше нас знает. Другое дело, что мы все ждем, что приедет барин и барин нас рассудит. Ничего подобного. Надо каждому на своем месте работать.
 
Вот о продовольственной безопасности хотел еще спросить. Республиканская бюджетная комиссия приняла решение выделить 100 миллиардов тенге на строительство молочно-товарных ферм по всей стране по примеру Северо-Казахстанской области. Скажите, это реализуемый план или какая-то потемкинская деревня выйдет? 

Пока я вижу благие намерения. [Вице-премьер Серик] Жумангарин сказал, что деньги давать будут только тем, кто этим деньгам сможет дать ума. Здорово, если они смогут реализовать это, потому что такого подхода у нас еще не было. Радует, что будут перенимать опыт Северо-Казахстанской области. Не европейский, не латиноамериканский и не австралийский, а начали смотреть на свой, казахский опыт. Здорово. Для меня это кайф. Но, к сожалению, я не вижу взвешенности. Во-первых, сумма вызывает сомнения.

Этого мало? 

Конечно, этого мало. Во-вторых, смотреть ведь нужно глубже. Ведь помимо того, что взят курс на развитие молочной отрасли по примеру СКО, а они действительно преуспели в последние годы, при всем моем отношении к государственной статитистике, это факт. Но помимо строительства нужно оказывать поддержку, а они [правительство РК] об этом не хотят говорить. А в Северо-Казахстанской области поддержка производителей молока совершенно другая, чем в большинстве регионов нашей страны. Поэтому строительство молочных комплексов - это одно, но если не обеспечат такую же поддержку, как в СКО, тогда это половинчатый опыт. Тогда это уже не совсем опыт СКО.

Какую поддержку государство оказывает производителям молока на Севере Казахстана?

Маточное поголовье, допустим, там, кроме субсидии на голову, они дополнительно получают 180 тысяч тенге на каждое животное - это, так называемое, субсидирование на корма. Это очень солидная сумма. 

Молочные фермы в Казахстане собираются строить, чтобы страна полностью обеспечивала себя молоком. Пока же, по словам того же Серика Жумангарина, самообеспеченность молочной продукцией в республике составляет 56%, а по оценке экспертов Центра изучения молочного рынка этот показатель вообще 25%. Все остальное импортируется преимущественно из России и Белоруссии. Иван Адамович, способна ли сейчас страна вытеснить импортную молочную продукцию собственной?

В каждом регионе Казахстана, в каждой отрасли есть опыт, который подтверждает, что все возможно. Надо просто создать условия, чтобы это было возможно. Все можно в Казахстане сделать - от моркови и лука до молока. Но нужна воля. 

А ее пока нет...

Ее, к сожалению, пока нет.

Вообще, как вы считаете, нужно импорт замещать собственной продукцией. Ну, что плохого в том, что в Казахстан завозят российскую или белорусскую "молочку"? Это ведь рынок и конкуренция. 

Здесь же надо смотреть шире. У нас молодые люди из села мигрируют в города, зачастую без специальности и профессии, без жилья. Они пополняют там ряды безработных. Это правильно? Нет. В то же время, имея все ресурсы, землю, возможности, мы могли бы этих людей трудоустроить в сельской местности. Но если мы продолжим идти по тому пути, по которому идем, и молодежь будет уезжать в города, сколько лет мы продержимся на том потенциале человеческом, который у нас есть на селе? Недолго. Поэтому нужна мощная, стройная программа. Зачем нам тратить валюту, чтобы завозить российское и белорусское молоко? Мы можем здесь его произвести. Но это будут рабочие места для наших людей, будут развиваться наши села. Это дополнительные налоговые поступления. Молочники, как правило, платят огромные налоги. Можно иметь 100 тысяч гектаров посевной площади и платить в бюджет копейки. Но если ты имеешь 5000 голов скота, будешь платить сотни миллионов в бюджет. Так у нас выстроено. Это огромный пласт. Но мы должны понимать, что ни из России, ни из Белоруссии натуральное молоко нам никто не привезет. Учитывая нашу ментальность, у нас должны быть натуральные продукты, а не какие-нибудь заменители. Мы можем это сделать, но факторов влияющих на это очень много. Например, на прошлой неделе была ярмарка вакансий, выпуск в аграрном вузе ветврачей - ни один не пошел в сельское хозяйство. Все остались в городе, в лабораториях коммерческих. Но ведь там госзаказ, там же гранты. Я не помню ни одного разговора, чтобы там не поднимали тему образования, но ничего ведь не меняется. Ветврачей нет на селе, агрономов нет, зоотехников нет. Я же не со зла все этого говорю. Я хочу лучше для страны сделать, а такое восприятие у Минсельхоза. Вместо того, чтобы сказать, что давай не кричи, мы готовы над этим работать, начинаются разборки. 

Иван Адамович, а к вам министр сельского хозяйства Ербол Карашукеев приезжал, обращался за советом, мол, давайте сядем и поговорим? 

Карашукеев приезжал прямо в Родину. Мы с ним беседовали. Хорошо беседовали. Но слушать - это одно, а услышать - совершенно другое. 

Как вы оцениваете его работу? 

Мало того, что он не специалист в сельском хозяйстве, у него же и весь аппарат там никак не связан с сельским хозяйством. Он даже если вывернется наизнанку, ничего не сможет сделать. Первое совещание, которое проводил Токаев в Петропавловске, я там выступал и сказал: "Касым-Жомарт Кемелевич, надо убрать этих лжесоветников и лжеконсультантов от министра, потому что они заведут его не в ту степь". Тогда министром сельского хозяйства был [Сапархан] Омаров. Хотя при Минсельхозе существует экспертный совет. Там авторитеты, компетентные люди, имеющие за плечами богатый опыт, действующие бизнесмены. Но он не рабоатет. 

Вы сказали, что очень долго делаете чиновникам больно. Вы не переживаете, что это может плохо сказаться на вас и вашем хозяйстве, где работает 760 человек и за кого вы несете ответственность? Чиновники ведь - народ мстительный. Они могут так закошмарить, что работать будет невозможно.

Я допускаю это и все понимаю. Но просто сидеть и ждать, когда оно встанет на свои места, невозможно. Потом я вижу колоссальные возможности, которые есть в нашей стране для развития АПК. Но есть понятие точки невозврата, когда мы последнего работоспособного жителя потеряем, мы назад людей в село не вернем. Вот это "едем мы, друзья, в дальние края" больше не повторится. У нас есть один контрольный фактор, с которым мы не имеем права не считаться: нельзя нам доработаться до последнего механизатора, последнего животновода. 

Целину никто не приедет поднимать снова.

Никто не поедет поднимать целину из города. Те, кто уехал, они уехали навсегда. Мне просто страшно, если мы не примем кардинальных мер, что нас ждет через десять лет.

Спасибо. Рад был с вами познакомиться.